Победу армянской оппозиции в Ереване настойчиво сравнивают с тем, что происходило четыре года назад в Киеве. Разъяснять разницу между этими двумя событиями пришлось даже пресс-секретарю Кремля. При внимательном рассмотрении нетрудно заметить, что внешнее сходство действительно имеется – но различий при этом гораздо больше. В чем же они?
Киев-2014 и Ереван-2018 разительно отличаются, подчеркнул во вторник пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Он считает, что «проводить какие-то ассоциации с Украиной здесь неуместно». По словам Пескова, Кремль надеется на сохранение порядка и стабильности в Армении, а также на появление «в обозримой перспективе» очертаний политической конфигурации, которая «станет консенсусом всех сил, которые представляют армянский народ».
Сравнение ереванских событий с тем, что происходило в Киеве в ноябре 2013 – феврале 2014, действительно стало в блогосфере общим местом. Причем не в самой Армении, а за ее пределами, в том числе в России. Это и понятно. Самым близким по времени, самым близким географически и самым болезненным для нас остается именно киевский переворот, изменивший отношения с ближайшим соседом. Но если внимательнее присмотреться к событиям в Армении, то действительно можно заметить разительные отличия.
Но начать все же стоит с явного сходства.
Усталость от лидера
Армянские политологи указывают – к апрелю 2018 года у президента Сержа Саргсяна (решившего продлить свои полномочия в качестве правящего премьера) был стабильно низкий рейтинг доверия. Ряд опросов приводят цифру в 26%. Похожую цифру – от 20% до 30% – приводили украинские социологи, замерявшие степень доверия к Виктору Януковичу в канун евромайдана.
Тогда, осенью 2013 года, свою роль в выходе киевлян на Майдан сыграла усталость – в первую очередь усталость от неспособности правящих «регионалов» разрешить затяжной экономический кризис, безденежье и безнадежность. Об «усталости от Саргсяна, правящего более 10 лет» (а не о «ненависти к режиму») говорили и участники митингов на ереванских улицах.
Народ замучили кланы и олигархи
В украинской прессе накануне всех событий Януковича называли ставленником донецко-макеевского клана, в частности «хозяина Донбасса», миллиардера Рината Ахметова. Сержа Саргсяна также связывают с определенным кланом – карабахским. Бывший президент родом из столицы непризнанной республики – Степанакерта. Армянский «Азаров», и. о. премьера Карен Карапетян, тоже оттуда. Опорой «карабахцев» считается правящая Республиканская партия, которая по-прежнему контролирует парламент.
Но здесь начинаются отличия. Если «донецкие» были между собой в первую очередь партнерами по бизнесу, то «карабахские» – братья по оружию. В Ереване ветераны Карабаха доминируют давно и сильнее, нежели донецкие господствовали в Киеве. Ереванский клан и менее значимые группы остаются недовольны такой диспропорцией во власти.
Протест мирный и вооруженный
«Встречаемся в 22.30 под монументом Независимости. Одевайтесь тепло, берите зонтики, чай, кофе, хорошее настроение и друзей!» – таким был вошедший в историю твит оппозиционера Мустафы Найема, с которого начался евромайдан в ноябре 2013 года. Поначалу Майдан был местом встречи городского среднего класса, «людей свободных профессий» и студенчества.
Но уже вскоре на евромайдане толпу киевлян стали все быстрее разбавлять «десанты» из Галичины. Жители Львова, Ивано-Франковска, Тернополя, приехавшие бороться со «злодейской властью» Януковича, далеко не всегда оказывались очкастыми студентами. Это были парни попроще, зато с накачанной мускулатурой. 30 ноября 2013 года, через неделю после начала противостояния, некие крепкие молодые люди закидали бойцов «Беркута» бутылками, палками и стеклом. «Бескровная революция» завершилась вместе с неудавшимся разгоном палаточного лагеря.
Уже 1 декабря – первая атака и захват правительственных зданий, первая попытка штурма администрации президента на Банковой улице. В ход пошли не только файеры и петарды, но и железные прутья и «коктейли Молотова». В прессе замелькали названия националистических и откровенно фашистских организаций – «Черный комитет», «Белый молот», «Социал-национальная ассамблея»… Впервые мир услышал о «Правом секторе».
Дальнейшее общеизвестно. Достаточно только напомнить, что месяц спустя в ход пошло огнестрельное оружие. В центре столицы начались перестрелки, то есть гражданская война малой интенсивности, логичным следствием которой потом стала большая война в Донбассе, закрепившая раскол страны.
«Ереванский майдан», к счастью, не дошел даже до столкновений с полицией. Пресловутое присоединение людей в форме без знаков отличия к маршу против Саргсяна в понедельник стало признаком того, что оппонентов премьера поддержала армия. Возможно, их появление и стало решающим аргументом для самого Саргсяна, бывшего фронтовика, вдруг решившего оставить власть. Но эти люди в форме вышли на митинг без оружия.
Персональный фактор
Совершенно по-разному вели себя персонально руководители Украины и Армении. Саргсян покинул пост, но не бежал из страны. Он ушел достойно, сохранив все шансы позднее взять реванш и вернуться к власти через выборы. Он остался лидером правящей Республиканской партии. Оставленный им пост и. о. премьера занял его правая рука Карен Карапетян. Глава государства де-юре, президент Армен Саркисян – тоже его выдвиженец. Главное же – Саргсян сохранил связь с обществом, со своими сторонниками, а не бросил их, как Янукович.
Нет у революции конца?
Хотя в ходе митингов протестующие и допускали мелкие нарушения административного толка, грубых преступлений не было. В целом ситуация в Армении развивается в рамках закона. Формально никакой революции и переворота не произошло. В отличие от Украины, где власть попросту захватил один из вождей Майдана Александр Турчинов, спикер Верховной рады, объявивший себя главой государства вопреки конституции страны.
Армянские силовики не были вовлечены в противостояние. Им не приходилось делать мучительный выбор между законной властью и мятежниками. Можно предположить, что в Армении теперь транзит власти пройдет в формате переговоров и в рамках закона.
Даже если оппозиция в итоге и придет к власти, то ожидать раскола Армении или резкой смены ее курса с Востока на Запад не следует. В Армении нет явного расхождения внутри общества – что лучше, Европейский или Евразийский союз, куда ориентироваться – на Запад или на Восток.
Даже самый прозападный политик не потребует разрыва с Москвой.
Итог ереванских событий, впрочем, пока не подведен, но отличия от самой разрушительной катастрофы последних лет – от украинской «революции достоинства» – сейчас очевидны.
Михаил Мошкин