Что происходит с ядерным оружием сегодня в мире

Что происходит с ядерным оружием сегодня в мире

Интервью с директором программы ПИР-Центра «Россия и ядерное нераспространение» Андреем Баклицким

Обострение международной обстановки, испытания ядерного оружия в Северной Корее вернули в повестку дня тему опасности атомной войны. Насколько велика вероятность ядерного конфликта сегодня и есть ли повод опасаться его в будущем?

Что сегодня происходит с ролью ядерного оружия в мире?

Несмотря на последние новости с Корейского полуострова, я бы не сказал, что роль ядерного оружия в мире повышается. За последние десять лет в мире не появилось ни нового обладателя ядерного оружия, ни даже страны, которую бы подозревали в заинтересованности в таком оружии. У большинства стран, обладающих ядерными силами, они давно вписаны в стратегию национальной безопасности, где, как правило играют роль сдерживающего фактора.

Между Россией и США система ядерного сдерживания существует уже больше шестидесяти лет. Есть понятные, устоявшиеся правила игры. Некоторые эксперты считают, что сейчас ситуация начинает меняться, в том числе под влиянием новых технологий, но, на мой взгляд, качественного изменения система стратегической стабильности, основанная на паритете, не претерпела.

Для других стран ядерной пятерки ядерное оружие играет менее заметную роль. Арсеналы Франции и Великобритании значительно сократились, и, в первую очередь, важны как показатель статуса. Пока существует НАТО, и США прикрывают Европу своим ядерным зонтиком такое положение вещей вряд ли изменится.

Про Китай информации меньше всего, поскольку Пекин информацию о своих ядерных силах не раскрывает. Есть ощущение, что, в отличие от остальных официальных ядерных держав, КНР и качественно и количественно наращивает свои возможности. Но, опять-таки, это скорее часть общей тенденции по подтягиванию страны к уровню великой державы, как они его понимают, чем новый акцент на значимость ядерного оружия.

Кроме официальных ядерных государств, в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия, ядерными арсеналами обладает еще ряд стран, здесь динамика разная.

В случае с Израилем все стабильно, последние 50 лет он не признает и не отрицает наличие у себя ядерного оружия, хотя все, в общем-то, знают, что оно у страны есть. Поскольку непосредственной угрозы существованию государства нет, размахивать ядерной бомбой нет смысла.

Наконец, Индия и Пакистан, к сожалению, продолжают развивать свои ядерные арсеналы. Это не удивительно, Дели стремится сравняться с Пекином, а Исламабад гонится за Дели. Учитывая, что обе страны рассматривают ядерное оружие как реальное средство поля боя и неоднократно воевали друг с другом, риск эскалации здесь достаточно велик. Но опять же, ситуация не сильно изменилась с 1998 года.

А КНДР?

После того, как Пхеньян встал на путь создания ядерного оружия, с целью, во многом, добиться гарантий сохранения существующего государственного строя, он этот курс выдерживает. В первую очередь КНДР, конечно, сдерживает США. Ядерные испытания показали, что какое-то количество ядерных зарядов у страны есть, ракетные испытания продемонстрировали, что Пхеньян может дотянуться до ближайших американских баз. Но это все еще довольно ограниченная форма сдерживания, и руководство КНДР хочет достичь гарантированного сдерживания, когда любая нападающая сторона (включая США) будет уверена в том, что в случае чего северокорейские ракеты до нее долетят. Последние пуски баллистических ракет и ядерное испытание показывают, что Северная Корея продвигается в этом направлении быстрее, чем хотелось бы.

Как показала практика, существующая система санкций против КНДР не смогла и не сможет решить данную ситуацию. В обозримом будущем Пхеньян продолжит обладать ядерным арсеналом, поэтому главной целью сейчас должно стать снижение напряженности и предотвращение эскалации конфликта. Нужно определиться с реалистичными целями, которых мировое сообщество может добиться, например, замораживание ядерной программы КНДР, прекращение ядерных испытаний и испытаний баллистических ракет, и начинать переговоры с Пхеньяном, будучи готовым предложить взамен гарантии безопасности и снятие части санкций. Правда, без США этого сделать невозможно, и, к сожалению, не похоже, чтобы Вашингтон был готов к такому диалогу.

Существует ли сейчас вероятность появления новых ядерных государств?

Пока что система нераспространения ядерного оружия работает довольно эффективно. После вступления ДНЯО в силу в 1970 году, только три государства создали ядерное оружие. Можно сказать, что и это больше, чем хотелось бы, но все основные претенденты уже добились своего, в очереди на ядерное оружие пока больше никого нет.

Остается вопрос Ирана, он ни в какой момент не обладал ядерным оружием, но наращивал свои технические возможности в этой сфере. Сейчас проблема закрыта соглашением между Тегераном и шестеркой международных посредников (СВПД), включая США, европейцев, Китай и Россию. Несмотря на приход к власти негативно настроенного к сделке Дональда Трампа, status quo сохраняется, неформальное давление со стороны других участников соглашения и его собственного кабинета не дают президенту США делать резких движений. Конечно, прогнозировать поведение Дональда Трампа я не берусь, но хотелось бы надеяться, что соглашение устоит, поскольку оно отвечает интересам всех участников.

И я уже молчу о том, что, если США разрушит договоренности с Ираном, о соглашении с КНДР придется забыть.

Но ведь есть неядерные страны, которые обладают всем необходимым для создания собственного арсенала?

Для запуска реалистичной военной ядерной программы должно соблюдаться несколько условий.

Во-первых, это техническая возможность: развитая промышленность, большие ресурсы. Есть понятие “порогового государства” – страны, которая может быстро сделать ядерное оружие, в случаи принятия такого решения. К таким странам относятся, например, Япония, Германия, Южная Корея, Тайвань, Бразилия. Как правило, у таких стран есть технологии и ноу-хау благодаря мирной ядерной программе.

Второе условие — это сильная необходимость в ядерном оружии, которая основана на том, что государство не чувствует себя в безопасности. Для производства ядерного оружия нужно многим пожертвовать, в том числе рискуя оказаться в изоляции и под мощными международными санкциями. На данный момент ни у одной из пороговых стран нет экзистенциальной необходимости заниматься ядерным сдерживанием – они либо прикрыты ядерным зонтиком США, либо находятся в спокойных регионах, как Бразилия. Если не случится чрезвычайных изменений в глобальной безопасности, у них такой потребности и не возникнет, здесь я в первую очередь имею в виду развитие ситуации вокруг КНДР.

Как международное сообщество следит за тем, чтобы страны не создавали ядерное оружие?

Эта задача возложена на Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), которое следит за тем, чтобы не было переключений ядерных материалов с мирной на военную деятельность. Эксперты организации знают, где в той или иной стране находятся ядерные материалы, и регулярно следят за их количеством и расположением.

Затем, каждое государство следит за тем, чтобы его ядерные материалы и установки были максимально защищены от кражи или диверсий. Есть также резолюция СБ ООН 1540, направленная на то, чтобы негосударственные акторы не могли получить доступ к оружию массового уничтожения. Недавно работа комитета 1540 была продлена еще на 10 лет. Этот комитет собирает с государств отчеты о том, как они выполняют свои обязательства по резолюции, предотвращая незаконный трафик ядерных материалов. Этим же занимаются специальные люди по линии Интерпола.

Что вы подразумеваете под ядерными материалами?

Сейчас я говорю про делящиеся материалы: уран и плутоний. Причем, даже во вполне мирной деятельности иногда используются довольно опасные вещи. Так, первоначально, многие исследовательские реакторы использовали высокообогащенный уран, это было удобно, но о безопасности никто не думал. В какой-то момент этот вопрос встал, и страны, поставлявшие ядерные материалы, решили забирать их обратно и модифицировать реакторы под низкообогащенный уран, который значительно менее опасен с точки зрения нераспространения. Этот процесс продолжается и сегодня.

С радиологическими материалами все еще хуже. Ядерную бомбу из них сделать не получится, но их можно добавить в обычную взрывчатку и получить «грязную бомбу», заражающую местность радиацией. Радиологические материалы используются во многих отраслях, начиная от больниц и заканчивая сельским хозяйством. Для этой сферы не существует никакого международного регулирования – только рекомендательный кодекс поведения в отношении радиоактивных источников. Поэтому если теракт возможен, то он скорее всего произойдет из этих источников.

В чем состоит обсуждаемый вопрос об утилизации оружейного плутония, который используется в боеголовках?

Был соответствующий договор с США, по которому страны планировали утилизировать ненужный оружейный плутоний, изготавливая из него топливо и сжигая его в реакторах на быстрых нейтронах. Американцы долго строили специальный завод, но выходило очень дорого. В итоге они предложили не сжигать плутоний, а смешивать его с ядерными отходами и захоронить под землю. Вряд ли это было связано с желанием создать тайные запасы оружия – в договоре речь шла о 34 тоннах плутония, это только третья часть от того, что есть у США. Но традиционное американское правило «сделаем, как удобно нам, а остальные пусть подстраиваются» вместе с общей напряженностью в отношениях привели к тому, что Россия в ответ тоже отказалась утилизировать свой плутоний.

Кризис в отношениях между Россией и США сильно повлиял на систему ядерной безопасности?

Если говорить про контроль за ядерными материалами, то кризис, конечно, не мог на нем не отразиться. На площадке МАГАТЭ наше взаимодействие вроде как продолжается, но, конечно, большинство совместных с США программ сейчас прекращены. Первая часть инициатив была свернута США после украинского кризиса, а потом мы сами стали выходить из соглашений — в частности, по утилизации плутония. Все это не смертельно, но очень печально.

В 1990-х и начале 2000-х ситуация воспринималась в контексте, что мы с Америкой больше не враги, можно спокойно думать о том, как эффективно использовать свое оружие. Сейчас о доверии говорить сложно, кажется, что система контроля над вооружениями трещит по швам. Процесс с понятными правилами и процедурами начинает меняться. Насколько опасна ситуация?

Есть давление на договор о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД), в определенной степени – на договор о стратегических наступательных вооружениях (новый договор об СНВ).

Американская администрация старается не комментировать эти вопросы, видимо, не желая еще одного раздражителя в двухсторонних отношениях. В последний раз предметный разговор об РСМД был прошлой осенью, еще при Обаме. С тех пор СМИ и Конгресс говорят о том, что Россия все нарушила и из соглашений надо выходить. Трамп таких обвинений не выдвигает, но и не делает ничего, чтобы их рассеять. Надеюсь, вопрос о стратегической стабильности снова будет поднят в ближайшее время, потому что перед промежуточными выборами Трамп вряд ли будет готов разменивать на это свою популярность.

Сейчас у нас с США есть договор о взаимном ограничении ядерных вооружений — мы знаем, сколько друг у друга ракет, бомбардировщиков, боеголовок. Но все это может быстро закончиться. В 2021 году истекает договор об СНВ, но переговоров по продлению не ведется и гарантий, что стороны договорятся, нет.

Вы думаете, возможна военная эскалация конфликта между ядерными державами до опасного порога?

Честно говоря, я надеюсь, что нет. Обе стороны не могут не понимать опасность такой эскалации в текущей обстановке.

Если мы вспомним выход США из договора по ПРО, то тогда наши страны не воспринимали друг друга как реальную угрозу. Администрации Буша было важно создать защиту от ракет «оси зла», Россия в этом списке не фигурировала. Мы ответили, что будем принимать ответные действия, на этом все и закончилось. Сейчас мы бы не просто высказались, а сразу разместили бы “Искандеры” в Калининграде или сделали какой-то другой резких жест. Хотя руководство в Москве и в Вашингтоне абсолютно не заинтересовано в таком исходе.

Причем, вопросы ограничения ядерной эскалации – преимущественно политические. Помните знаменитую инициативу 90-х годов о «ненацеливании» российских и американских баллистических ракет друг на друга, чтобы избежать последствий при случайном пуске? Она все еще действует. Но на мой вопрос одному из высокопоставленных офицеров ВВС США, отвечающих за ядерные силы, сколько займет перенацеливание, он ответил – несколько секунд, если поступит приказ.

Мы снова видим друг друга в качестве вероятных противников — это большая опасность для всего мира. При этом, при всей мощи ядерного оружия, его реально нельзя использовать — оно просто лежит в шахтах, а вы тратите на него огромные деньги. Нам нужны вооруженные силы, которыми можно воспользоваться, скажем, для миротворческой деятельности, или для борьбы с терроризмом, а не для уничтожения человечества.

Некоторые эксперты считают, что американское вооружение может предотвратить взлет российских ракет

Конечно, вооружения постоянно улучшаются, но ни один военный никогда не скажет вам с достаточной уверенностью, что США могут уничтожить российские ракеты до взлета. Тоже верно и для американских ракет. Даже с учетом развернутой системы ПРО это вряд ли возможно. Кроме шахтных установок, расположение которых известно, пришлось бы уничтожить все подводные лодки, которые обнаружить гораздо сложнее, все самолеты с ядерным оружием, находящиеся в воздухе, все мобильные комплексы, перемещающиеся по стране.

И у России, и у США развернуто свыше 1500 ядерных зарядов на различных носителях, это оружие несет огромную разрушительную силу. Даже если до цели долетят только 10-20 межконтинентальных баллистических ракет, это означает 20-30 уничтоженных городов. И это, не считая тактического ядерного оружия, которое не долетит до США, но долетит, например, до американских баз в европейских странах или в Турции. Поэтому я не думаю, что у США есть какое-то ощущение превосходства в этом плане, баланс довольно устойчивый.

Есть ли какие-то новые инициативы, связанные с ограничением ядерного оружия?

В Нью-Йорке в конце месяца около 130 стран должны подписать конвенцию ООН о запрете ядерного оружия. Их желание добиться того, чтобы ядерное оружие никогда больше не было применено, можно понять: и бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, и ядерные испытания, и даже Фукусима, демонстрируют нам всю разрушительность подобного сценария для человечества. Но, в итоге, в конвенции, которая скорее всего вступит в силу, не примет участие ни одно из ядерных государств. То есть государства, у которых нет ядерного оружия, подпишут договор между собой. Это, вряд ли реально решит хоть одну из существующих проблем.

Если разработка этого договора была попыткой надавить на ядерные государства с целью ускорить процесс разоружения, то я бы оценил ее как неудачную. Скорее позиция ядерных стран в отношении диалога и международного контроля над разоружением стала более жесткой. Нужно понимать, что все известные случаи отказа государств от обладания ядерным оружием (вывод советских ядерных сил из Украины, Беларуси и Казахстана, разоружение ЮАР) оказывались возможны, когда страны решали, что это отвечает их национальным интересам и не скажется на обеспечении безопасности. Обсуждать разоружение, не учитывая эти факторы, — значит заниматься самообманом.

Как могла бы выглядеть эффективная система международной безопасности в 2035 году?

Если мы не хотим, чтобы система находилась в перманентном кризисе, то, во-первых, должно продолжаться и усиливаться сотрудничество между Россией и США. Во-вторых, важно включать в этот диалог КНР, чтобы страна двигалась в сторону большей транспарентности.

На Ближнем Востоке ключевой вопрос – ядерная программа Израиля. Но пока Тель-Авив не признает его наличия, обсуждать его очень сложно. По большому счету, сегодня Израиль чувствует себя в достаточной безопасности: арабские государства, против которых создавался ядерный арсенал, ему больше не угрожают, а в борьбе с террористами ядерное оружие не поможет. Поэтому израильское правительство должно признать, что режим неопределенности, как и само ядерное оружие – реликт Холодной войны, и можно, как минимум, обсуждать возможность изменения status quo.

Очень важный шаг — это работа с другими странами вне договора о нераспространении ядерного оружия. Сейчас с ними не налажено никаких систематических отношений. Нужно модернизировать систему обсуждения вопросов ядерного оружия и включить (формально или неформально) эти страны в нее.

Наконец, нужно продолжать укрепление режима нераспространения, чтобы избежать появления новых ядерных стран. Экспортный контроль, гарантии МАГАТЭ, международное сотрудничество в данной сфере должны развиваться. Многие страны в последнее время переключились на разоружение, но это не повод забывать о нераспространении.


Андрей Баклицкий

Научный сотрудник Центра глобальных проблем и международных организаций ДА МИД РФ.

В 2008-2009 гг. проходил обучение в Университете Севильи (Испания). Выпускник Международной Летней школы по проблемам безопасности 2011.

В 2011-2013 гг. — Руководитель Интернет-проекта ПИР-Центра, c 2013 — Директор информационных проектов ПИР-Центра. В 2014-2017 гг. — Директор программы «Россия и ядерное нераспространение». Участник сессий подготовительного комитета к Обзорной конференции ДНЯО 2013-2014 гг. и Обзорной конференции ДНЯО 2015 г. Редактор Белой Книги ПИР-Центра «Десять шагов к зоне, свободной от оружия массового уничтожения, на Ближнем Востоке», редактор доклада «Иран в региональном и глобальном контексте». Сфера научных интересов: международная безопасность, большой Ближний Восток, ядерная энергетика и ядерное нераспространение.

«Россия будущего: 2017 → 2035»