«Сухой закон» для США начался с 17 декабря 1917 года. Не столько де-факто (во многих штатах не «злоупотребляли» и до того), сколько де-юре — в указанную дату Конгресс принял восемнадцатую поправку к Конституции США. Это к сведению тех, кто воображает разного рода «Основные законы» библиями, не подлежащими исправлениям. Американцы в данном смысле практичные ребята: решили «завязать» — сделали отметку в своём «священном писании». 5 декабря 1933 года «развязались» — и опять черкнули в Конституции (21-я поправка).
Причины, побудившие к национальной трезвости вполне прозаические: первая мировая война превратила Америку в крупнейшего экспортёра зерна. Выгоднее, оказалось, гнать не спирт, а за рубеж. Опять же война приучила косо смотреть на немцев — традиционных пивоваров: мы там с вами воевали, а вы нас тут спаиваете? Диверсанты?
Появившиеся на дорогах автомобили заставили думать, что пьяный за рулём — преступник. Ну, и производителям «бодрящих микстур» на основе коки очень импонировал отказ от крепких жидкостей в пользу своих напитков. Фармацевтам, пропагандирующим те «микстуры» подфартило дважды. В аптеках на легальных основаниях, даже в эпоху сплошной «трезвости», спокойно покупалось «бухло» на этикетках которого лицемерно указывалось: «в медицинских целях». А вы, небось, думали, что «боярышник» российское изобретение?
В Чикаго выпивку традиционно уважали. Такой красноречивый факт — метро здесь появилось по инициативе владельцев винных складов. Когда перевозить их грузы из-за громоздкости и хрупкости на лошадях оказалось накладно, они создали акционерное общество, изучили передовой опыт и пролоббировали «рельсовый извоз». Бутылка стояла у истоков Чикагского метрополитена. Впрочем, мы о другой теме.
Организованная преступность в городе стала «организованной», благодаря проституткам. Итальянский эмигрант Джим Колозимо, прозванный «Бриллиантом» за белые костюмы и сверкающие перстни с цепочками, любил деньги и женщин. Поэтому женился в 1902 году на хозяйке публичного дома. Его в определённых кругах почитали и побаивались, а он использовал своё влияние для расширения бизнеса. Молодожёны открывают второй бордель, третий, пятый и т. д. Вскоре количество возросло до 200. Естественно, такое хозяйство нуждалось в своеобразном ЧОПе, и возле Бриллианта кучковался синдикат из уличных банд. Утомившись «крутиться» в одиночку, Колозимо зовёт в компаньоны племянника Торрио из Бруклина. А через него, спустя какое-то время, «на работу» устраивается земляк — другой выходец из Нью-Йорка — Альфонс, потом известный, как Аль Капоне. Таким образом, «уроженцы и выходцы» определили «чикагскую мафию», явно не по праву рождения. Да и термин «мафия» для них весьма условный.
[adsense2]
Проститутки и выпивка — это гораздо больше, чем только проститутки. После того, как США превратились в территорию «сухости», Торрио уговаривает дядю заняться бутлегерством. Тот ни в какую, не хотел, видать, изменять «женщинам». Говорил, что не зачем создавать себе лишние проблемы, дела идут и так не плохо. К тому же, бросил первую жену-бандершу (она же тётка Торрио) и собрался жениться на молодой девушке, обожавшей поэзию с высокими чувствами. Седина в бороду, бес — в мозг и престарелый жених решил ей «соответствовать», избегая откровенно бандитских промыслов. В общем — напросился.
«Романтичного» Колозимо убивают в собственном кафе, а предварительно ему позвонил любимый племянник. Сui prodest (кому выгодно) определилось быстро: Торрио превращается в босса, Альфонс — в «правую руку». Теперь никто не мешает заняться запрещенным алкоголем. Кроме, «проклятых ирландцев». Тех, в свою очередь, раздражает буйная активность «итальяшек».
«Чикагская организация» (название ввёл Торрио) контролирует район «Петли» (центр) Чикаго и львиную долю южной части города. Соответственно этническая группировка ирландцев зовётся «Северной стороной». Они на первых порах заключают «союз», но кто-то угоняет грузовик с контрабандным виски, в ответ «северные» хотят подставить Торрио в сделке на полмиллиона долларов, тот даёт команду «грохнуть» лидера ирландцев в его цветочном магазине и понеслось…
Перечислять — кто, кого, когда, за что нецелесообразно, длинно и нудно. «Мясорубке» очень поспособствовало появление автоматов: их долго не принимали на вооружение в армию, так как выстрел стоил дорого, и за раз могла «вылететь» неплохая сумма. Но у бандитов-то другие счёты, им-то денег не занимать. Появились и пулемёты. Гранаты же обходились вообще дёшево, а взрывы очень сильно давили на психику.
Автомобиль Торрио расстреляли, когда он возвращался из магазина с женой. Ранения в челюсть, лёгкие, ноги, пах и живот натолкнули его на вполне здравую мысль: «Да пошло оно всё!» Аль Капоне, к тому моменту самый «эффективный менеджер» Чикагской организации, тоже намекает недвусмысленно: «Береги здоровье!» Из больницы Торрио попадает в тюрьму «за нарушение антиалкогольного законодательства». Освободившись через год, наконец-то заявляет: «Всё твоё, Аль». Бывший босс уезжает на историческую родину в Италию «навсегда». Но не прошло и 4-х лет, как Торрио «выдёргивают» в США для дачи показаний в суде против своего «крестника».
«Бойню на день святого Валентина» вы могли наблюдать собственными глазами. Например комедия «В Джазе только девушки» (в американском варианте — «Некоторые любят погорячее») «завязывается» именно с этого эпизода. На самом деле, всё оказалось не смешно для всех, включая Аль Капоне. Хоть он и заранее позаботился об алиби и в момент убийства отдыхал во Флориде. Между тем, накануне 14 февраля 1929 года конкурентам-ирландцам сообщили о прибытии партии виски.
В половине одиннадцатого утра семь человек собрались у склада на Норт-Кларк-стрит, главный — Моран опаздывал. Не пунктуальность спасла ему жизнь, хотя всё затевалось в первую очередь ради него. Местечко глухое и поныне, по крайне мере, за полчаса мимо меня продефилировало лишь несколько прохожих и ни одной полицейской машины. А тогда перед бутлегерами Морана появились люди в форме, скомандовав «руки в гору». Те, приказу «представителей закона» подчинились безропотно, выстроились у стенки и … получили автоматную очередь. На звуки выстрелов прибежали зеваки и с изумлением увидели «хорошую работу полиции»: двое стражей порядка вывели арестованных бандитов, сели в автомобиль и уехали. Ну, а потом появилась настоящая полиция…
За «бойню» по закону никто и никогда не ответил. Но после неё президент США Герберт Гувер лично объявил Аль Капоне «врагом общества» — по-нашему «врагом народа». «Я хочу, чтобы этот парень оказался в тюрьме», — зафиксированная фраза президента. И «этого парня» сажали «не смотря ни на что», как значительно позже в России Ходорковского. Потому что его модель поведения стала разлагать государство.
Бутылка виски, приобретённая за пределами США, оптом обходилась в 10 долларов, а попав в Америку, она уже стоила 80 долларов — сами посчитайте размер прибыли, не облагаемой налогами. Коррупция поднималась всё выше и выше, делая Капоне неуязвимым перед законом: «Спасибо за помощь, оказанную мне в день выборов. Вы как нельзя лучше позаботились об их проведении. Без вас я бы не справился и никогда этого не забуду», — писал, например, федеральный судья Джонсон одному из советников «Чикагской организации». Другой судья — Холланд умудрился в течение года снять все обвинения в рэкете с 12 тысяч гангстеров! Кстати, само словечко «рэкет» ввёл в оборот Аль Капоне. От итальянского «ricatto» — шантаж. Думаю, наши рэкетиры оскорбились бы, назови их банальными «шантажистами». И не только они. Одно дело какой-нибудь «нефтетрейдер» и совсем другое — «нефтеторгаш». Суть та же, но как по-разному звучит! «Путаны-проститутки» подтвердят.
Кто такой Ходорковский? Предприниматель и общественный деятель! Кто такой Аль Капоне? Тоже предприниматель и общественный деятель! Если не знать всего остального. Репутация выстраивалась старательно — столовые для безработных в Великую депрессию, билеты на спортивные состязания бедным детям. Его называют «лучшим другом нищих и журналистов»! Знаете ту методику, когда из каждой полученной (не путать с «заработанной») сотни, трёшка тратится на благотворительность и ещё десятка на то, чтобы рассказать об оной? Репортер из «Чигако трибюн» Джек Лингл назначается главным советником Аль Капоне по «пиару». Кончилось для него плохо — убили, ибо «слишком много знал».
Параллельно — посещение светских раутов и рандеву с влиятельными политиками. Дошло до того, что шеф полиции Чикаго Фрэнк Лотшем встречается с «Большим Алем» и просит «мафию» не вмешиваться в ход президентских выборов. Таким образом, Аль Капоне превратился в самого заметного из «криминальных олигархов» США и государство в его «лице со шрамом» решило преподать урок остальным. К нему начинают «цепляться» по поводу и без, например, арестовывая «за бродяжничество». Отпускают. Задерживают в Филадельфии за оружие с разрешением на ношение, выданном в Чикаго. То есть юридически не действительным на территории другого штата. Аль Капоне первый раз попадает в тюрьму, но оттуда продолжает руководить синдикатом — деньги и «связи» обеспечивают «особые условия». Тем не менее, он «оторван» от воли, где под него роет команда налогового ведомства, вошедшая в историю под названием «Неприкасаемые». Так окрестил их в своей будущей книге руководитель группы Элиот Несс. Якобы они не брали взятки, только отчего-то начинало «разработку» 50 человек, а заканчивало 9. И совсем не потому, что остальных «убили» — не было ни одного случая покушения на «неприкасаемых», хотя по книге они чуть ли не каждый день готовятся к смерти. В реальности, Несс с агентами громят алкогольные склады, тщетно пытаясь доказать их связь с Аль Капоне. Ситуацию переломило предательство.
Эдвард O’Хара, адвокат мафии и по совместительству «начальник» собачьих бегов, души не чаял в своём сыне. А тот хотел поступить в Военно-Морскую Академию в Аннаполисе, куда требуется рекомендация конгрессмена. И сделка состоялась — в обмен на рекомендацию и освобождение от уголовной ответственности, O’Хара наводит агентов на финансовые отчёты Капоне. Много месяцев их расшифровывает скромный бухгалтер Фрэнк Уилсон и, взломав код, составляет основу обвинения. А что же «вложил» в «посадку» гангстера № 1 непосредственно «легенда Америки» Элиот Несс? А он потом написал захватывающую книгу…
Судили Аль Капоне «по беспределу». Я не к тому, что он «не виноват», а к тому, что ПО ЗАКОНУ к нему претензии были минимальны. Хитро-мудрые «неприкасаемые» потерпели главное поражение, они не смогли найти «общак» и деньги остались у мафии. Из двадцати двух пунктов обвинения юридически подтвердилось не более пяти. Перед самым процессом судья «махнулся» присяжными с коллегой из другого зала — ход беспрецедентный. Мотивировка — их подкупили. Вполне возможно, но никаких доказательств «продажности» в деле не оказалось. Защитники тщетно взывали к «чудовищным» процессуальным нарушениям — возражения отметались сходу.
Аль Капоне сразу согласился заплатить все «недоимки» и штрафы — сумма по факту получалась «копеечной», за которую кому-нибудь другому дали бы условный срок. Договор с обвинением о размере наказания — для США обыденность. И я представляю шок гангстера, заключившего официальную сделку и, вдруг, услышавшего прямо на процессе: «Никто не смеет торговаться с судом!» Десять лет влепили «предпринимателю Аль Капоне» «за уклонение от уплаты» и год судья добавил лично от себя «за неуважение к суду». Ещё никто и никогда в Америке не получал столько за налоговые прегрешения. И практически всегда первоначальный вердикт смягчался в вышестоящей инстанции. Всегда, но не для Аль Капоне — его апелляции отклонили полностью. Не забыли фразу президента США: «парень должен сидеть»?
Событие разделил прессу на два непримиримых лагеря, получивших название «Кто есть кто в американской журналистике». Одни говорили: «Вас купил Аль Капоне, поэтому вам плевать, что он разлагает государство». Другие ругали «режим» и тех, кто его поддерживает за наплевательство на законы и «пристрастность». И задавали беспроигрышный вопрос: «Почему только Аль Капоне, а остальные?» Действительно, например, Мейер Лански и Карло Гамбино (его называют прототипом «Крестного отца») прожили долгие годы, почти не имея проблем с правосудием. Про них президент США ничего не говорил…
Я не сопоставляю Капоне и Ходорковского, как личности, между ними нет и быть не может ничего общего. Всё равно, что сравнить интеллигентного скрипача с откровенным гопником. Я лишь провожу параллели к ситуациям: США 30-х годов и России «нулевых». Всё такое разное — и всё такое похожее. Система давила и дальше: из относительно комфортабельной тюрьмы в Атланте Капоне переводят в Аль-Катрас. Начальник «строгого режима» окружает его персональной заботой, заставляя мыть полы чаще других заключенных. Иначе — карцер, то есть камера-мешок с абсолютной темнотой.
А у Капоне, вследствие не долеченного сифилиса, начинается деменция. Тесный карцер без света для него — откровенное мучение. За отказ присоединиться к тюремной забастовке (возможно из-за развивающегося слабоумия не понял, чего от него хотят), Аль Капоне получает удар ножницами в спину. Отныне его кличка «Босс со шваброй» и арестанты дразнят некогда могучего толстяка (весил 110 кг) «жирным, вонючим хомяком». Он не досидит «до звонка» несколько лет, выпустят «по состоянию здоровья», частичного парализованного с «разумом 12-ти летнего ребёнка» — как сказали врачи. Величие навсегда осталось в прошлом. Семья простила ему всё — жена измены, сын — врождённый сифилис, брат-полицейский (полная противоположность) — позор. Родные ухаживали за Аль Капоне до самой смерти в январе 1947 года.
А вот чикагцы не забыли и не простили. Созданный «киношный образ» не затмил здесь реального бандита — мясника. Аль Капоне, хоть и поработал немного настоящим мясником, однако прозвище получил совсем не за это. Люди запомнили редкостного ублюдка, тушившего сигареты о женщин, ковырявшего ножом раны противников и посылавшего на смерть десятки человек. Рассказывают, что родственники убитых неоднократно оскверняли могилу Капоне и обещали повторять вновь и вновь. От греха подальше прах перезахоронили — теперь никто не знает где. Это для за пределами Чикаго он «гангстер № 1», а тут навсегда останется «чикатило».
Михаил Синельников-Оришак