Недавно, власти США выделили 160 миллионов долларов на борьбу с «российской пропагандой».
Речь может идти и об увеличении этой суммы еще на 100 миллионов. Что же заставляет политиков Запада тратить такие средства на борьбу с российскими СМИ?
Не так давно в СМИ были озвучены две характерные мировые новости относительно информационной войны в отношении России. Издание “Daily Beast” сообщило о выделении 160 миллионов долларов центру по борьбе с российской пропагандой (изначально Глобальный центр взаимодействия создавался для борьбы с пропагандой ИГИЛ, но затем нашли еще одну, даже более страшную угрозу для США в лице российских СМИ. О масштабах угрозы говорит увеличение финансирования в десятки раз с начальных 5 миллионов, и это не предел, новая угроза может потребовать еще 100 млн долл.). Вторым любопытным событием стало увеличение списка российских СМИ, создающих угрозу для эстонского государства, где сейчас находятся многие крупные российские издания массмедиа. Подобные новости уже не являются чем-то необычным и становятся фоновыми событиями.
Силу и опасность российской пропаганды признают в США, Западной Европе и бывших советских республиках. Возникает закономерный вопрос: почему деятельности российских СМИ уделяется такое пристальное внимание за рубежом и действительно ли они представляют опасность для Запада.
Основная причина, вызывающая опасения у западного истеблишмента, заключается в высоком качестве российских медиа. Известный американский политолог Эдвард Люттвак заявил, что «российская пропаганда успешна по двум причинам. Первая: она действительно изготовлена добротно». Несмотря на его антироссийскую направленность, в этом случае он не кривил душой. Причем западные эксперты апеллируют именно к тому, что Россия действует в информационном поле Запада и по их правилам. Так, Мария Фаррелл в своей довольно противоречивой статье заявляет: «Меня, как и всех остальных, в одинаковой степени пугает и возмущает то, что Россия использует лучшее, что есть в демократии — открытость и свободу слова — чтобы подорвать эту демократию». Возникает закономерный вопрос: чем мы не угодили, если действуем в рамках базовых принципов демократии — «открытости и свободы слова»?
Вина российских СМИ, действующих во внутреннем и внешнем информационном поле, заключается как раз в относительной, но все же свободе. Работая на Западе, отечественные медиа предлагают обывателю информационную альтернативу, а об информационном пространстве внутри страны так и вообще можно заявлять как об одном из наиболее свободных.
На государственных центральных каналах слово дают почти всем представителям оппозиции — от русофобски настроенных либералов до коммунистов-охранителей. На более мелких — вообще всем, даже откровенным маргиналам (типа ультра этнонационалистов, которым по понятным причинам путь в центральные СМИ закрыт, но их позиция не является секретом и не подвергается государственным гонениям), не говоря уже о соцсетях. Претензии, например, либеральной оппозиции заключаются не в том, что им дают или давали мало эфира, а в том, что им его не отдают полностью, как в 1990-е годы. С нынешним уровнем оппозиции работать они могут только тоталитарными методами, как было в ельцинский период. Для либералов это закономерно — эти люди финансируются Западом и привыкли работать по западным идеологическим клише. Ситуация в данном случае работает против оппозиции, достаточно широкое привлечение в информационное поля их разномастных представителей демонстрирует лишь низкую квалификацию и отсутствие эффективной пропагандистской стратегии.
Возникает даже обратная ожидаемой реакция населения, все чаще раздается недовольство насчет засилья в информационном поле откровенно русофобски настроенных деятелей. Уже не только простые граждане недовольны сложившейся ситуацией, но и представители научной интеллигенции проявляют свою озабоченность. Так, недавно в телеэфире известный украинский социолог Евгений Копатько озвучил распространенное мнение, что риторика либералов в любом западном обществе невозможна. Она выходит за рамки не только общественной этики, но уже и закона (в пример он привел Польшу, где антинародные и антигосударственные высказывания преследуются уголовным законодательством).
Помимо массы российских несогласных, вход на центральные телеканалы открыт и представителям иностранных государств, хоть дальнего, хоть ближнего зарубежья. Однако пропагандисты (например, украинские), привыкшие работать в тепличном, закрытом от критики информационном поле, не выдерживают свободной конкуренции и в лучшем случае вызывают смех у российской аудитории, а чаще негодование.
Несмотря на несопоставимые расходы и более качественную работу, успехи западных пропагандистов не особо отличаются от результатов украинских маргиналов. Так, аналитик разведывательной службы Джон Шиндлер в интервью был обеспокоен сложившимся положением вещей: «Ради справедливости к Путину и ему подобным мы должны сказать, что сами помогаем делать их антизападную риторику правдоподобной. При президенте Обаме Госдепартамент действительно чрезвычайно активно и напористо защищает феминизм и права ЛГБТ-сообщества, в том числе в России».
Усугубляют безрадостную для Запада картину борьбы с российской пропагандой бывшие советские республики, примерившие на себя роль авангарда мировой русофобии. Работают они в информационном пространстве по западным клише, но только менее профессионально и более фантасмагорично. Да и чего стесняться прибалтийской или украинской пропаганде в средствах, если их западные патроны не утруждают себя в сборе антироссийских доказательств, ссылаясь то на соцсети, то на неназванные, но авторитетные источники, то на свое не менее авторитетное мнение. В итоге получается эклектичная полуфантастическая картина мира, где Россия выступает в роли мирового зла и любые мнения в ее защиту воспринимаются априори негативно. Если в моноидеологичных странах Восточной Европы обыватель еще готов воспринимать подобную мифологичную концепцию, то на граждан Запада, не привыкших быть сытыми лишь сплошной русофобией, все это производит гнетуще безразличное отношение. Многим людям, интересующимся мировой политикой, понятно, что формирование крайне отрицательного образа России — это лишь идеологический государственный заказ, имеющий мало связи с реальным положением дел. Отсюда и отношение к официальной западной пропагандистской машине в лице СМИ, результатом которой стало, например, поражение Клинтон на выборах, повлекшее за собой кризис всего глобалистского проекта. Так, датский эксперт Ларс Эренсверд пишет: «У нас нет стратегии по отношению к России. Вместо серьезного анализа мы позволяем русофобии закрепиться в нашей повестке дня. (…) В некоторых СМИ любой русофоб может получить место в колонке комментариев, если статья достаточно злобная и в ней используются такие слова, как “подлость”. Самым ярким примером является “хроника каскадера” Рахлина в Berlingske от 15 октября 2015 года, где главной мыслью было, что Путин физически является маленьким человеком и потому опасным для Запада. (…..) Предсказания о скором нападении России на Европу не требуют длинных заголовков. Довольно странно, что заявления об экзистенциональной угрозе стоят где-то в глубине газет. Ясно, что в действительности никто не верит утверждениям о русском нападении, и оборонный бюджет вряд ли растет из-за России. (…) У России давно уже есть четкая стратегия по отношению к Западу, в то время как Запад, говоря словами Генри Киссинджера, просто демонизирует Россию, вместо того, чтобы выработать стратегию по отношению к ней».
Причина такого подхода на Западе заключается не в их низкой квалификации (как в российском инфополе иногда принято трактовать), а в отсутствии у западного истеблишмента понимания России как действительной угрозы. Конечно, экзистенциальная угроза западной системе мировоззрения существует (отсюда вообще пошла русофобия как сегмент западной идеологии), но ни экономической, ни военной экспансии от России никто не ждет. Поэтому там сейчас в отношении России действуют не стратегически, а тактически. Бывшие российские лимитрофы, создавая антироссийскую истерию, решают свои прикладные задачи, пытаясь поправить финансовое положение за счет американских дотаций (что после избрания Трампа находится под большим вопросом) и оправдать эти же экономические проблемы неравной борьбой со всемогущим соседом.
На корневом Западе не очень успешно, но очень активно пытаются Россией заменить уже не существующий СССР. Причем методологию информационной борьбы менять никто не хочет. Да и зачем, если все работает по накатанной, только вот в последнее время примитивизация схем информационной войны дает все меньше отдачи от вложенных средств.
Подводя итог, можно сказать, что противостояние в информационном пространстве спровоцировал коллективный Запад, Россия была вынуждена лишь вести оборону, иногда переходя в незначительные контрнаступления, которым за рубежом придавали гротескные формы.
Автор нередко выражающего альтернативное видение происходящего издания “Contra Magazin” Марко Майер высказал достаточно объективное мнение: «На Западе российского президента Владимира Путина недолюбливают, потому что он не проявляет покорность и не пытается заслужить доверие западных элит. Глава Кремля придерживается собственного курса, который должен обеспечить РФ заслуженное геополитическое место рядом с другими крупными державами этой планеты в мультиполярном мире. (…) Немецкие политики и СМИ также разбрасываются заявлениями о “возможных манипуляциях” со стороны России на выборах в Германии. При этом они умалчивают о десятках миллионов долларов и евро, потраченных на российских “оппозиционных политиков и партии”, которые оказывали на ход выборов в РФ реальное влияние».
Возрождающаяся Россия не вписалась в западную систему миропонимания и искусственно вновь становится «империей зла». Российская информационная стратегия на самом деле эффективна. Но если во внутреннем медийном пространстве это достигается за счет реального плюрализма, то во внешнем инфополе деятельность российских СМИ направлена на защиту своих интересов, заключающуюся в предоставлении альтернативных точек зрения.
Иван Иванов pfact.ru