Мы вступаем в новую эпоху, но многие этого ещё не поняли. »Иди на завод работать!» — пока что синоним »приносить обществу пользу». Люди думают, что копирайтеры, веб-дизайнеры, блогеры, и прочие хипстеры — это такие бездельники, которые непонятно за что получают деньги, паразитируя на шее рабочего класса. Не подозревая, однако, что времена изменились необратимо, и сегодняшний работяга, вытачивающий втулку для паровоза, станет завтра никому нахрен не нужным, потому что HiperLoop, Илон Маск, новая техническая революция, и всё такое. Примерно как в 19-ом веке без работы остались курьеры-нарочные, вестоноши и прочие полезные люди, задавленные телеграфом.
Нет, реальный сектор, конечно, останется, куда без него, но основные деньги будут там, где мозги и креатив, извините. Об этом прекрасную статью написал в »Форбсе» Владислав Иноземцев (директор «Центра исследований постиндустриального общества»). Почитайте в кои веки умного человека, хоть и в сокращении))
Мир находится в преддверии новой эпохи, отрицающей традиционную экономику. И она окажется менее предсказуемой, чем прежняя
Развитие технологий вызвало к жизни ряд отраслей, воспроизводство в которых не подчиняется прежним законам. Компьютеры за последние 20 лет увеличили свое быстродействие в 40–60 раз, объем их жестких дисков вырос в 80–130 раз, появились ранее неизвестные функции — но при этом цена среднего ноутбука даже в текущих ценах упала почти в шесть раз. Революция в цифровых носителях информации убила целые отрасли — например, производство фотоматериалов и даже магнитных пленок, сократив материалоемкость данного сегмента в 6–11 раз. Новые технологии коммуникаций снизили средний тариф на телефонную связь более чем в 20 раз за четверть века и создали мобильники, конкурирующие с фотоаппаратами, плеерами и компьютерами. Наконец, интернет близок к тому, чтобы стать новым общественным благом, открывая путь к полностью бесплатным коммуникациям.
Все это означает появление целой сферы, где расширение потребительских свойств продукции идет параллельно со снижением ее цены. Рост потребления может происходить при стагнирующей или снижающейся величине добавленной стоимости. Фундаментальная основа процента — предпочтение благ настоящих благам будущим — исчезает, так как будущие товары оказываются лучше и дешевле. И сегмент, революционизирующий экономику, не является маргинальным: он определяет облик завтрашнего мира и уже сейчас обеспечивает более 15% занятости в ведущих странах планеты.
Это первая проблема. ВВП страны может снизиться, хотя уровень и качество жизни ее граждан вырастет.
С другой стороны, новая экономика порождает и новые мотивы. ВВП как важнейший индикатор возник в индустриальном обществе, когда показатель добавленной стоимости был важен прежде всего потому, что она составляла в совокупности заработную плату, прибыль и инвестиционный потенциал. Но сегодня, во-первых, наиболее важны инвестиции в человека — а они подчас неотличимы от потребления (и поэтому «экономика знаний» может расти даже при нулевой норме накопления); во-вторых, прибыль как источник дохода собственника компании все чаще заменяется повышением ее стоимости (акции той же Amazon с мая 1997-го по декабрь 1999 года выросли в цене почти в 60 раз, притом что компания была операционно убыточной); в-третьих, все большее число высококлассных специалистов работают прежде всего для самореализации и самоутверждения и уже потом для заработка. Оказывается, богатство необязательно связано с добавленной стоимостью, как это было прежде. И потому Apple может перенести все свое производство в азиатские страны, но на протяжении почти 10 лет ежегодно увеличивать свою рыночную капитализацию на сумму, достигающую 0,5% ВВП Соединенных Штатов.
Радикальные изменения в мировой экономике приводят к тому, что люди, в индустриальном обществе обоснованно рассчитывавшие на достойную оплату, сегодня добиваются ее все реже, а те, кто может проявить свою индивидуальность практически в любой сфере, получают невообразимые доходы, по сути, не эксплуатируя других (что относится к крайне широкому кругу людей — от спортсменов и эстрадных звезд до программистов, юристов и биржевых игроков). На наших глазах формируется система, которая никак не подчиняется экономическим законам времен Рикардо и Маркса, но которую мы по-прежнему пытаемся оценить через категории, адекватно описывавшие реальность лет сто тому назад.
Что же будет дальше? На мой взгляд, мир находится в преддверии новой эпохи, отрицающей традиционную экономику. Эта эпоха несет много вызовов, и вопрос о том, как исчислять хозяйственный рост, не является самым важным. Жизнь «после ВВП» поставит перед нами более сложные вопросы. Какой будет финансовая сфера, если цены начнут устойчиво снижаться, а не расти? Смогут ли банки пережить десятилетия отрицательных ставок? Как будет переосмыслена сама идея накопления? Что случится, если добавленная стоимость действительно перестанет быть основным источником благосостояния? Какими стимулами может общество воздействовать на индивидов, не стремящихся к повышению материального благосостояния? Что будет представлять собой новое неравенство и как с ним бороться?
Жизнь после ВВП наверняка будет, она, судя по всему, окажется куда менее предсказуемой, чем прежняя. И задумываться о том, какими будут ее контуры и чем чреваты происходящие изменения, стоит уже сейчас — по крайней мере в той части мира, где данная аббревиатура означает показатель измерения общественного богатства, а не что-то иное…
Здесь находится полная версия статьи. Так что когда мне начинают втирать о ненужности и никчёмности »креативного класса», я смеюсь и заказываю билеты в Европу, не согласовывая с отделом кадров, не беспокоясь о замене, вне всякого графика и желания заводского начальства. Хотите жить в прошлом веке? — ваше право, не оспариваю. Но будьте готовы, к тому, что сраный хипстер в очках с ноутбуком под пальмой начнёт отъедать у вас всё больше и больше денег в пироге конечного продукта 21-ого века. Извините нас, ямщики и вестоноши…